Вельяминовы. За горизонт. Книга 3 - Нелли Шульман
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Лада не хотела покидать большой дом со скрипучими лестницами, с потрепанным коврами и мраморными каминами, с игрушками двойняшек и садом на заднем дворе:
– Весной Мишелочка поднимется на ноги, сделает первые шаги. Я буду сидеть на крыльце с вязанием. Она сначала пойдет, а потом побежит за Гаменом… – теплая рука Лады коснулась его руки:
– Может быть, – неуверенно сказала женщина, – у Виллема и Густи еще все получится. Они молоды, месье Эмиль… – он отпил крепкого, на травах чая:
– Они да, мадемуазель Лада… – наедине Гольдберг всегда называл ее именно так, – они да, а я нет… – он не успел больше ничего сказать. Мягкий палец коснулся его губ. Наклонившись, Лада поцеловала седой висок:
– Не надо так говорить, месье Эмиль, то есть Эмиль… – шепнула девушка, – вы всегда останетесь для меня молодым. Пожалуйста, не надо меня отталкивать, я больше не могу, не могу…
Чашка, опрокинувшись, залила чаем истории болезни. Пепельница полетела на ковер, Лада оказалась у него в объятьях.
Париж
Венок красных гвоздик осенял искрящуюся бронзой табличку: «Барон Мишель де Лу, командор ордена Почетного Легиона, кавалер Ордена Освобождения и Военного Креста. 1912 – 1960. Resurgam».
Осеннее солнце играло в лужах на усыпанной гравием дорожке, золотило палые листья на зеленом газоне. Забил кладбищенский колокол. Перекрестившись, Джо поправил трехцветную ленту на венке:
– На похороны пришел весь Париж, – юноша вздохнул, – во главе с президентом и членами кабинета. Выступали ветераны Сопротивления, художники, писатели. Дедушка Теодор прилетел из Америки… – он помолчал:
– Мама была на успокоительных лекарствах. Даже не знаю, как я поеду в Африку. Пьеру всего четырнадцать лет… – Джо замялся, – не хочется оставлять его одного с… – Джо хотел сказать правду, но оборвал себя:
– Во-первых, я не врач. Доктора утверждают, что мама в порядке. Во-вторых, дедушка сказал, что так будет лучше… – дед и тетя Марта, с дядей Максимом и детьми, тоже приехали на торжественное погребение. Семья остановилась в квартире на рю Мобийон:
– Мама даже тогда не сменила гнев на милость, – вспомнил Джо, – она отказалась встречаться с тетей Кларой… – дед повел его в Aux Charpentiers, к месье Жиролю. За луковым супом Джованни заметил:
– Надо понять твою мать… – он ласково коснулся плеча Джо, – Мишель погиб от рук беглых нацистов. Ясно, что она тоже боится за свою жизнь…
После похорон Лаура наотрез отказывалась покидать квартиру на набережной Августинок. Джо договорился о доставке провизии. Они втроем, с Пьером и Ханой, убирали апартаменты:
– Но сейчас мы с Ханой уезжаем… – сказал себе Джо, – а вдруг мамин страх закончится так, как в прошлом году… – сестра с Аароном Майером, отправлялась в Гамбург. Хана получила ангажемент в тамошних ночных клубах:
– Буду петь с англичанами, – усмехнулась девушка, – четверо парней из Ливерпуля играют рок, по слухам, неплохо… – Аарон одновременно готовил постановку по мотивам Кафки и Замятина и собирал материал для новой пьесы:
– В Гамбурге, в «Талии», я тоже буду ассистировать режиссеру, – заметил кузен, – но меня интересуют свидетельства очевидцев о времени нацизма… – Джо отозвался:
– О времени нацизма тебе могут рассказать твоя мать и дедушка Джованни… – Аарон помотал головой:
– С участниками Сопротивления я говорил, а мама уехала из Праги до того, как туда вошли гитлеровцы. Мне нужны обыватели, простые люди. Я хочу, чтобы в постановке звучали разные голоса… – Джо хмыкнул:
– Бывшие вишисты в Париже захлопывали дверь перед твоим носом. Не надейся, что в Гамбурге ты найдешь более сговорчивых людей. Сейчас все немцы делают вид, что они ничего не знали и не слышали… – Аарон развел руками:
– Но попытаться я все-таки должен… – разогнувшись, Джо заметил Виллему:
– Хорошо, что мы не взяли сюда Пьера. Он едва оправился, бедный парень… – летом Джо много времени проводил с младшим братом. Мать не обращала на них внимания. Лаура забаррикадировалась в спальне, спустив шторы. Мать не снимала темных очков даже в квартире:
– Мы ей приносили поднос, – Джо было тяжело думать о таком, – понятно, что Хана тоже не хочет оставаться одна с мамой, поэтому она и едет в Гамбург… – летом сестра пропадала в Нейи-сюр-Сен, в апартаментах Пиаф, или кочевала по квартирам подружек. Джо беспокоился о сестре:
– Она вернулась какой-то странной из Израиля. Может быть, у нее случился неудачный роман… – Хана еще похудела. Сестра питалась черным кофе и сигаретами:
– Или она съедает один апельсин в день. Но хотя бы она не пьет, как Пиаф… – Джо не шарил в сумках сестры. Юноша не знал о стальной фляжке с коньяком, принадлежавшей покойному отчиму. Хана начинала день с горсти таблеток:
– Лекарство от мигрени, – объясняла сестра, – они снимают головную боль. Обычное средство, оно продается без рецепта в каждой аптеке… – Джо действительно видел такой препарат:
– Когда она работает, ей легче. Ладно, пусть едет в Гамбург. Это хорошо для ее карьеры… – спускаясь к воротам Пер-Лашез, Джо сказал Виллему:
– Дедушка посоветовал мне не отказываться от поездки. Ты меня введешь в курс дела и вернешься домой, на «Луизу», – Джо заметил тоску в серых глазах кузена:
– Наверное, он не хочет покидать Африку. Но что поделать, он наследник компании, он должен жить дома… – о Маргарите Джо старался не думать:
– Я был неправ, отказавшись ее слушать, – горько подумал юноша, – но ее вера сильнее моей. Все на свете в руке Божьей, нам надо только молиться… – то же самое, в письме, он услышал и от кузена Шмуэля:
– Он долго отнекивался, – сказал Джо Виллему, – настаивал, что он еще молод для поста духовника, но мне с ним легче… – конверты из Ватикана приходили почти каждую неделю. Джо привык к выстуканным на машинке ровным строкам:
– Шмуэль пишет, что не надо бояться, дедушка сказал то же самое. Он не спрашивал о Маргарите, он деликатный человек… – Джо решил сначала встретиться с кузиной:
– Я ее увижу, а там будь что будет, – напомнил он себе, – если она мне откажет, это ее право. Но я объясню, что год назад я ошибся…
У входа на кладбище стоял старый ситроен, с темными окнами. Машину забрызгала грязь, потеки скрывали номер. Джо повернулся к Виллему:
– Рядом с метро есть неплохое кафе, мы можем… – дверь ситроена открылась. Неприметный человек в сером плаще перегородил им дорогу:
– Месье барон Гийом де ла Марк, месье граф Жозеф Лоран Дате… – он говорил с аристократическим прононсом, – не откажите в любезности, уделите нам немного времени… – перед их глазами мелькнуло удостоверение. Джо даже не разглядел, кем выдан документ:
– Что-то правительственное. Ладно я, у меня французское гражданство, но Виллем бельгиец. Зачем он понадобился правительству… – замотав вокруг шеи шарф, кузен что-то недовольно пробормотал:
– Спасибо, что согласились нам помочь… – неизвестный предупредительно усадил их в ситроен. Кузен отозвался:
– Мы еще не соглашались… – Джо ткнул его локтем в бок:
– Прикуси язык, Арденнский Вепрь… – разбрасывая гравий, ситроен неожиданно резво рванулся с места.
Им принесли хорошо заваренного кофе, в чашках с золоченой вязью: «Café de Flore». Виллем усмехнулся:
– Бюро Внешней Документации одолжило посуду в ближайшем кафе…
Их привезли на Левый Берег. Выходя из машины, Джо заметил над черепичными крышами силуэт колокольни аббатства Сен-Жермен-де-Пре. Особняк за кованой оградой без табличек и даже номера, выглядел нежилым, окна закрыли ставнями. По неухоженному газону перепархивали вороны. Ворота открылись автоматически, Джо шепнул кузену:
– Смотри, ни одного охранника… – Виллем стянул кепку со светловолосой головы:
– Я тебя уверяю, их здесь достаточно, просто они не показываются на глаза…
Кроме молчаливого шофера ситроена и давешнего человечка в сером плаще, они пока больше никого не увидели. Расписанный салонными, облупившимися фресками коридор пустовал, но Джо явственно уловил стрекот пишущих машинок и телефонные звонки. Он оглядел голую комнатку, с картой мира на стене,
– Работа
